читайте также: Это может быть только Георг Фогель, Петер Дингельдайн или я, потому как мы трое - самые старослужащие. Ты должен устроить, чтобы тех двоих услал.. Бергенгрюен Вернер «Два гренадера»
читайте также: - Горвендил до кончиков ногтей современный человек, - возразил Рерик.. Джон Апдайк «Гертруда и Клавдий»
читайте также: Она вернулась к пациенту и ощупала его живот. До кишечника кандидоз еще не добрался. Вдруг Клер замерла. Незнакомец свистел. Громко свистел. И весело. Он не был болен. Ни один больной не станет так свистеть в приемной... Бернхайм Эмманюэль «Его жена»
Вы читаете «За рубежом», страница 7 (прочитано 3%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
«За рубежом»
Всем же остальным русским обывателям, которые не фордыбачут, а неуклонно исполняют начальственные предписания, предоставлено -- жить припеваючи". Цензурные условия заставляли Щедрина выработать поистине виртуозную технику, чтобы выразить свое мнение относительно двух противоположных видов людей и явлений: "один, -- пояснял сатирик, -- к которому можно относиться апологетически, но неудобно отнестись критически (то есть власть имущие и их действия. -- А. Т.); другой -- к которому можно сколько угодно относиться критически, но неудобно отнестись апологетически (те, кто выступают против существующих порядков или даже просто в какой-то мере выражают недовольство ими. -- А. Т.)". Как сатирик управлялся с первым видом, уже достаточно ясно. Удавалось ему "заглянуть" и в другой лагерь. Так, говоря о злоключениях учителя Старосмыслова, рассказчик мимоходом упоминает о его жене: "Наружность она имела не особенно выдающуюся, но симпатичную, свидетельствующую о подвижной и деятельной натуре. Словом сказать, при взгляде на Старосмыслова и его подругу как-то невольно приходило на ум: вот человек, который жил да поживал под сению Кронебергова лексикона, начиненный Евтропиом и баснями Федра, как вдруг в его жизнь, в виде маленькой женщины, втерлось какое-то неугомонное начало и принялось выбрасывать за борт одну басню за другой. Тут-то вот и сочинился сам собой период от слов: "время, которое мы переживаем", до слов: "оное переносить", включительно". Только что мы слышали разговор двух довольно заурядных либералов, и вдруг перед нами возникает улыбчиво, если не просто ласково, набросанный силуэт иной натуры, явно подвигнувшей мужа на дотоле несвойственные ему мысли и поступки. Вероятно, воображение тогдашнего читателя могло легко дорисовать женский образ, похожий на персонажей известных полотен передвижников, охотно изображавших курсисток или участниц молодежных вечеринок, под видом которых порой собирались революционные кружки. И если в данном случае автор ограничился лишь силуэтом, то в самом конце книги он более откровенно затронул "изумительный тип глубоко верующего человека", "забытого, затерянного", вероятно, "на какой-нибудь Пинеге" или "на берегах Вилюя" (где томился тогда Чернышевский) и "все-таки обращавшего глаза к востоку", остающегося неколебимым, несмотря на все превратности истории и собственной судьбы. Подобные ноты глубоко драматического, но вместе с тем высокого духовного звучания решительно противостояли в книге настроениям общественной паники, распространению "деморализирующего "учения о шкуре" -- о необходимости сохранить ее любой ценой. "Сказать человеку толком, что он человек, -- на одном этом предприятии может изойти кровью сердце.
... Исполняя последнюю волю умирающего отца моего, определили ко мне опекуном внучатного его брата, Ивана Степановича Белозерского. Сиротство мое прекратилось с той самой минуты, как я вступил в дом этого почтенного человека; но прежде, чем я стану говорить о самом себе, мне должно познакомить вас покороче с семейством Белозерских и с уединенной деревнею, в которой я взрос, образовался и провел большую часть моей молодости, - теперь я далеко от нее; но, быть может, мне удастся еще раз взглянуть на это мирное убежище моего детства, и тогда - если господь будет до конца ко мне милостив - я весело засну, спокойным, но не вечным сном, без скорби и отчаяния, а с теплой верой, что минута пробуждения будет для меня и для всех моих минутой радости и неизъяснимого блаженства. Иван Степанович Белозерский вступил в службу в достопамятный год Чесменской битвы и знаменитой победы под Кагулом. Он служил в гвардии. На двадцать девятом году влюбился в сестру своего начальника, милую, добрую и прекрасную девушку; на тридцать втором обвенчался с нею, через год она родила ему дочь; потом, в 1790 году. делал шведскую кампанию; дрался, как лев, в сражении под Абесферсом и за отличие произведен в капитаны. Вскоре затем вышел за ранами в отставку с чином бригадира и отправился с женою и дочерью на житье в свое наследственное поместье - но не для того, чтоб порскать за зайцами. Он занялся благосостоянием своих поселян, и хотя соседние дворяне называли его плохим экономом, потому что он думал о выгодах своих крестьян столько же, сколько о своих собственных, но, несмотря на это, доходы его с каждым годом умножались, мужички богатели, и, начиная от барского двора до последней избы, от помещика до крестьянина, везде благодарили господа, и все жили припеваючи. "Чудное дело. - толковали меж собой соседи, - этот Белозерский вовсе не радеет о своей пользе, а все так-то ему в руку идет!..
Полный список электронных библиотек, созданных и поддерживаемых под эгидой Российской Литературной Сети представлен на страницах соответствующих разделов веб-сайта Rulib.net
Спонсоры проекта:
Встраиваемые аудиосистемы от салона Солярис DALI Ikon In Wall для вашего дома.
Информация о литературной сети Принять участие в проекте
Администратор сайта и координатор проекта не несут ответственности за содержание рекламных материалов и информации, размещаемой посетителями, однако принимают все необходимые и достаточные меры для контроля. Перепечатка материалов сервера возможна лишь при обязательном условии ссылки на ресурс http://www.saltykov.net.ru/, с указанием автора материала и уведомлением администрации ресурса о дате и месте размещения.
Проект осуществляется при информационной поддержке IQB Group: создание сайтов и web дизайн, продвижение сайтов и оптимизация сайта.