Вы читаете «Невинные рассказы», страница 3 (прочитано 3%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
.. - Да говорите же! что вы душу-то мне тянете! - Ревизор, ваше превосходительство, ревизор к нам в скором времени прибыть должен! При слове "ревизор" с генералом едва не делается дурно. - Кто сказал "ревизор"? какой ревизор? откуда ревизор? - спрашивает он, вдруг весь вспыхнув и уже застегивая машинально пальто на все пуговицы. - Успокойтесь, ваше превосходительство! - продолжает Семен Семеныч, - ревизор, сказывают, охотник больше до дамского общества... - Гм... от кого же вы получили это известие? - Есть в Петербурге один облагодетельствованный мною столоначальник-с... - Это неприятно! это тем более неприятно, что тут же разом случились две пасквильные истории. Скажите, пожалуйста, вы были у Хрептюгина в то время, как Павел Тимофеич стекла бил? - Как же-с; я был в числе приглашенных... - Что же такое с ним сделалось? Вот чего я понять не могу! - С Павлом Тимофеичем это нередко бывает, ваше превосходительство! только он до сих пор умел это скрыть-с. Сидели мы целый вечер, и все как будто ничего; и он тоже тут был - ну и тоже ничего-с... Только за ужином - должно быть, не присмотрели за ним, - вот он сначала хереску-с, потом мадерцы-с, да вдруг и встал из-за стола: "Музыканты! камаринскую!" - говорит. Я, видевши, что он уж вне себя, подозвал Хрептюгина и говорю ему; "Ведь Павла-то Тимофеича надобно убрать!" Не успел я это сказать, как уж и пошел по зале набат-с... Впрочем, это еще, ваше превосходительство, уладится: Павел Тимофеич уж объяснился с нареченным тестем... - Ну, а слышали вы другую историю - это еще почище будет: в Песчанолесье стряпчий городничему живот прокусил! - Ах, страм какой! - Расскажи-ка, братец, расскажи! - обращается генерал к доверенному чиновнику, - нечего сказать, хорош сюрприз для ревизора будет! - Были они, - начинает чиновник, - на именном вечере; только и начал стряпчий хвастаться: "Я, говорит, здесь все могу сделать!" Ну, городничему это будто обидно показалось; он возьми да и ударь стряпчего по лицу: "что-то, мол, ты против этого сделаешь!" А стряпчий, как ростом против городничего не вышел, вцепился ему зубами в живот-с... - Ах, страм какой! - повторяет господин Фурначев. - И вот после этого милости просим тут пользу какую-нибудь для края принести! - говорит генерал, разводя руками.
II
Весть об ожидаемом приезде ревизора мгновенно разнеслась по городу. У тех из чиновников, у которых всякое душевное волнение выражается трясением поджилок, таковое совершилось благополучно. Город оживился, но это оживление было какое-то бездушное, похожее на ту суету, которая начинается во всяком губернском городе с утра каждого высокоторжественного праздника и продолжается ни более, ни менее, как до известного, судьбой определенного срока.
... - Беги скорей на село, проси их ко мне, да не слушай никаких отговорок. - Я уж их звал, сударь, и они сейчас будут, - пробормотал сквозь зубы Андрей. - Так скажи, чтоб прибавили что-нибудь к ужину, - продолжал батюшка, - и вели принесть из подвала штоф запеканки, две бутылки вишневки, две рябиновки и полдюжины виноградного. Ступай! Слуга отправился. Минут через пять вошли в комнату три козака и один пожилой человек в долгополом сюртуке. - Милости просим, дорогие гости! - сказал батюшка, идя к ним навстречу. Зная, что набожные козаки всегда помолятся прежде святым иконам, а потом уж кланяются хозяину, он промолвил, указывая на образ Спасителя, который трудно было рассмотреть в темном углу: "Вот здесь!" - но, к удивлению его, козаки не только не перекрестились, но даже и не поглядели на образ. Приказный сделал то же самое. "Не фигура, - подумал батюшка, - что это крапивное семя не знает Бога; но ведь козаки - народ благочестивый!.. Видно, они с дороги-то вовсе ошалели!" Меж тем нежданные госта раскланялись с хозяином; козаки очень вежливо поблагодарили его за гостеприимство, а приказной, сгибаясь перед ним в кольцо, отпустил такую рацею, что покойный батюшка, хотя был человек речистый и за словом в карман не ходил, а вовсе стал в тупик и вместо ответа на его кудрявое приветствие закричал: "Гей, малый! Запеканки!" Вошел опять Андрей, поставил на стол тарелку закуски, штоф водки и дедовские серебряные чары по доброму стакану. - Ну-ка, любезные! - сказал батюшка, наливая их вровень с краями. - Поотогрейте свои душеньки; чай, вы порядком надроглись. Прошу покорно! Госта чин-чином поклонились хозяину, выпили по чарке, хватили по другой, хлебнули по третьей; глядь-поглядь, ан в штофе хоть прогуливайся - ни капельки! "Ай да питухи! - подумал батюшка. - Ну!!! нечего сказать, молодцы! Да и рожи-то у них какие!" В самом деле, нельзя было назвать этих нечаянных гостей красавцами...
