Вы читаете «Невинные рассказы», страница 5 (прочитано 5%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
.. Дарья Михайловна в недоумении. Семионович, без сомнения, очень достойный молодой человек и отлично знает уголовные законы, но, во-первых, он имеет привычку постоянно издавать носом какой-то неприятный свист, а во-вторых, и фигура у него какая-то странная, угловатая... очень будет нехорошо! Дарье Михайловне хотелось бы отдать эти две фигуры учителю гимназии Линкину, который имеет и все нужные для того качества и к которому она чувствует род тихой дружбы. - Вы, мсьё Семионович, будете слишком утомлены спектаклем, - говорит она. - Это ничего, - отвечает Семионович, - я работаю скоро и легко... - Ну, Гаиде, Одалиска и Рахиль - об этих фигурах нечего и говорить! - вступается кругленький помещик Загржембович, - эти фигуры по праву принадлежат Дарье Михайловне; но кому отдать Ламбро? - Архивариусу губернского правления! - предлагает Разбитной. - Вы всегда с вашими шутками, мсьё Разбитной! - говорит Дарья Михайловна, - messieurs, кто желает взять на себя Ламбро? - Я бы охотно ее взял, - вступается Семионович, - но у меня Дон-Жуан! - Так вы Дон-Жуана уступите... хоть мсьё Линкину! - Признаюсь вам, что для меня положение Дон-Жуана больше симпатично... тут есть страсть, есть жизнь... - Зато Ламбро может одеться в красный плащ, - замечает весьма основательно Разбитной, -и тут может быть великолепный effet de lumiere! - Итак, Дон-Жуан - мсьё Линкин, Ламбро - мсьё Семионович, - говорит Загржембович, - но здесь возникает вопрос, на счет каких сумм сделать костюм для Дон-Жуана, потому что мсьё Линкин не имеет даже достаточно белья, чтобы ежедневно пользоваться чистой рубашкой? - Можно как-нибудь из благотворительных сумм, - отвечает Дарья Михайловна. - Да кстати бы уж и рубашку ему чистую сшить, - прибавляет Разбитной, которому досадно, что Дон-Жуан будет не он, а Линкин. - Вы опять с вашими шутками, - сухо замечает Дарья Михайловна. - Ну-с, хорошо-с; эта статья устроена; теперь кто же будет "Молодой грек с ружьем"? Молодого грека должна взять на себя особа женского пола - это несомненно; ружье можно достать из гарнизонного батальона - с этой стороны тоже нет препятствия. Но кто же из крутогорских дам согласится изобразить фигуру, которая в некотором смысле делает ущерб общественной нравственности? Первое благо, которым должен обладать Молодой грек, заключается в большом и остром носе - кто из дам таковым обладает? Судили-судили, и наконец глас народный указал на коллежскую асессоршу Катерину Осиповну Немиолковскую, которая, имея точь-в-точь требуемый нос, охотно согласится облачиться и в противоестественный мужской костюм. Постановлено: отправить завтрашний день к Катерине Осиповне депутацию и усерднейше просить ее пожертвовать собой на пользу общую.
... - Помолчал бы лучше. С таким честным дураком, как ты, в этом жестоком мире и на чашку риса не заработаешь, - презрительно усмехаясь, парировала она упреки мужа. Итак, на следующий день, как и было договорено, бывший деревенский житель Гонскэ в сопровождении чиновника явился в дом лекаря. На этот раз на нем было хаори с гербами, - наверное, он считал, что так и полагается быть одетым, когда приходишь в первый раз знакомиться, - и теперь он по виду ничем не отличался от простого крестьянина. Как раз этого-то, видимо, никто и не ожидал. Лекарь так и уставился на Гонскэ, словно перед ним был диковинный зверь из заморских краев. Пристально глядя в глаза Гонскэ, он подозрительно спросил: - Говорят, ты хочешь стать святым. А почему, собственно, у тебя появилось такое желание? - Да никакой особой причины нет. Просто, глядя как-то на Осакский замок, я подумал, что даже такие выдающиеся люди, как Тоетоми Хидэеси, в конце концов все-таки умирают. Выходит, что человек, как бы ни велики были его дела, все равно умрет. - Значит, ты готов выполнять любую работу, только бы стать святым? - воспользовавшись моментом, вмешалась в разговор хитрая лекарша. - Да, чтобы стать святым, я согласен на любую работу. - Так поступай ко мне на службу сроком на двадцать лет, и на последнем году я обучу тебя искусству святого. - Да что вы говорите? Вот уж счастье-то мне привалило! Премного вам благодарен. - Но все двадцать лет ты будешь за это служить мне, не получая ни гроша платы. - Хорошо, хорошо, я согласен! С той поры Гонскэ двадцать лет работал на лекаря...
