... На них были вытканы сады, широкие
аллеи с деревьями в осеннем уборе, выходившие на площадку, на которой
резвились олени или журчали уединенные фонтаны, ниспадавшие в тройные чаши.
Над дверями висели старые итальянские полотна, слащавые, как карамельные
обертки: дети с янтарными телами обнимают курчавых ягнят. Арка, отделявшая
альков от остальной части комнаты, отличалась известной пышностью; колонны с
каннелюрами {каннелюры - вертикальные желобки на стволе колонны.}
поддерживали свод, увитый резной листвой, все это покрывала бледная и
скромная позолота, словно то был алтарь. На столе работы XVIII века стояла
раскрашенная статуэтка святого Георгия, копытами своего коня попирающего
мавров; а в глубине виднелась кровать - величественное ложе, настоящий
семейный памятник. Старинные кресла с выгнутыми ручками, обитые красным
бархатом, протертым местами до основы, стояли вперемежку с соломенными
стульями и жалким умывальником. "Ах, эта нищета!" - опять подумал старший в
роде Фебреров. Старинный родовой особняк с прекрасными большими окнами без
стекол, с гостиными, полными гобеленов, но без ковров на полу, с благородной
мебелью, перемешанной с самыми дешевыми вещами, казался ему обнищавшим
принцем, который все еще щеголяет в роскошной мантии и сверкающей короне, но
ходит при этом босиком и без белья.
Да и сам он был подобен этому замку, внушительному и опустевшему
ковчегу, который в прежние времена охранял славу и богатство его предков.
Одни из них были купцами, другие воинами, и все они были мореплавателями.
Герб Фебреров развевался когда-то на вымпелах и флагах более чем
полусотни парусных судов, самых лучших во всем майоркинском флоте...