По милым, отдаленным воспоминаниям детства она всегда любила этот день и всегда ожидала от него чего-то счастливо-чудесного...
Но после смерти сестры Рахили, как бы опровергая «коричневую» реальность Германии, реальность войны, арестов, расстрелов, Доносов, на могиле монахини сами собой вырастают розы...
Your mind? --Your mind is water through an April night, A cherry-branch, plume feathery with its white, A lavender as ..
Вы читаете «История одного города», страница 6 (прочитано 3%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Началось с того, что Волгу толокном заме- сили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте утопили, потом свинью за бобра купили, да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом бли- нами острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в сол- даты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец, утомились и стали ждать, что из этого выйдет. Но ничего не вышло. Щука опять на яйца села; блины, которыми острог конопатили, арестанты съели; кошели, в которых кашу варили, сгорели вместе с кашею. А рознь да галденье пошли пуще прежнего: опять стали взаимно друг у друга земли разорять, жен в плен уводить, над девами ру- гаться. Нет порядку, да и полно. Попробовали снова головами тяпаться, но и тут ничего не доспели. Тогда надумали искать себе князя. - Он нам все мигом предоставит, - говорил старец Добромысл, - он и солдатов у нас наделает, и острог, какой следовает, выстроит! Айда, ре- бята! Искали, искали они князя и чуть-чуть в трех соснах не заблудилися, да спасибо случился тут пешехонец-слепород, который эти три сосны как свои пять пальцев знал. Он вывел их на торную дорогу и привел прямо к князю на двор. - Кто вы такие? и зачем ко мне пожаловали? - вопросил князь послан- ных. - Мы головотяпы! нет нас в свете народа мудрее и храбрее! Мы даже ко- собрюхих и тех шапками закидали! - хвастали головотяпы. - А что вы еще сделали? - Да вот комара за семь верст ловили, - начали было головотяпы, и вдруг им сделалось так смешно, так смешно... Посмотрели они друг на дружку и прыснули. - А ведь это ты, Петра, комара-то ловить ходил! - насмехался Ивашка. - Ан ты! - Нет, не я! у тебя он и на носу-то сидел! Тогда князь, видя, что они и здесь, перед лицом его, своей розни не покидают, сильно распалился и начал учить их жезлом. - Глупые вы, глупые! - сказал он, - не головотяпами следует вам, по делам вашим, называться, а глуповцами! Не хочу я володеть глупыми! а ищите такого князя, какого нет в свете глупее - и тот будет володеть ва- ми. Сказавши это, еще маленько поучил жезлом и отослал головотяпов от се- бя с честию. Задумались головотяпы над словами князя; всю дорогу шли и все думали. - За что же он нас раскостил? - говорили одни, - мы к нему всей ду- шой, а он послал нас искать князя глупого! Но в то же время выискались и другие, которые ничего обидного в сло- вах князя не видели. - Что же! - возражали они, - нам глупый-то князь, пожалуй, еще лучше будет! Сейчас мы ему коврижку в руки: жуй, а нас не замай! - И то правда, - согласились прочие.
... - "Поэтому я лгу! Негодный! слыхана ль такая дерзость в свете! Да помнится, что ты еще в запрошлом лете Мне здесь же как-то нагрубил; Я этого, приятель, не забыл!" - "Помилуй, мне еще и от роду нет году". - Ягненок говорит. - "Так это был твой брат". - "Нет братьев у меня". - "Так это кум иль сват. И, словом, кто-нибудь из ващего же роду. Вы сами, ваши псы и ваши пастухи, Вы все мне зла хотите, И если можете, то мне всегда вредите; Но я с тобой за их разведаюсь грехи". - "Ах, я чем виноват?" - "Молчи! Устал я слушать. Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать". Сказал и в темный лес Ягненка поволок.
* Светлейший - в царской России почечное обращение к князю.
СИНИЦА
Синица на море пустилась: Она хвалилась, Что хочет море сжечь. Расслабилась тотчас о том по свету речь. Страх обнял жителей Нептуновой* столицы; Летят стадами птицы; А звери из лесов сбегаются смотреть, Как будет Океан и жарко ли гореть. И даже, говорят, на слух молвы крылатой Охотники таскаться по пирам Из первых с ложками явились к берегам, Чтоб похлебать ухи такой богатой, Какой-де откупщик*, и самый тороватый*, Не давывал секретарям. Толпятся: чуду всяк заранее дивится, Молчит и, на море глаза уставя, ждет; Лишь изредка иной шепнет: "Вот закипит, вот тотчас загорится!" Не тут-то: море не горит. Кипит ли хоть? - И не кипит. И чем же кончились затеи величавы? Синица со стыдом всвояси уплыла; Наделала Синица славы, А моря не зажгла Примолвить к речи здесь годится, Но ничьего не трогая лица, Что делом, не сведя конца, Не надобно хвалиться.
* Нептун - у древних римлян бог моря "Нептунова столица" - море. * Откупщик - богатый купец, откупавший у царского правительства право торговать водкой, табаком и т. п. * Тороватый- щедрый.
БЕЛКА
В деревне, в праздник, под окном Помещичьих хором, Народ толпился. На Белку в колесе зевал он и дивился. Вблизи с березы ей дивился тоже Дрозд: Так бегала она, что лапки лишь мелькали И раздувался пышный хвост...
