«Вяленая вобла»

"Уши выше лба не растут!" - ведь это
то самое, о чем древние римляне говорили: "Respice finem!" [Подумай о
последствиях! (лат.), крылатое выражение античности; полный текст
афоризма: "Quidquid agis, prudenter agis et respice finem" ("Что бы ты ни
делал, делай разумно и обдумывай результат")] Только более нам ко двору.
Хороша клевета, а человеконенавистничество еще того лучше, но они так
сильно в нос бьют, что не всякий простец вместить их может. Все кажется,
что одна половина тут наподлена, а другая - налгана. А главное, конца краю
не видать. Слушаешь или читаешь и все думаешь: "Ловко-то ловко, да что же
дальше?" - а дальше опять клевета, опять яд... Вот это-то и смущает. То ли
дело скромная воблушкина резонность? "Ты никого не тронь - и тебя никто не
тронет!" - ведь это целая поэма! Тускленька, правда, эта пресловутая
резонность, но посмотрите, как цепко она человека нащупывает, как
аккуратно его обшлифовывает! Сначала клевета поизмучает, потом хлевный яд
одурманит, и когда процесс мучительства завершит свой цикл, когда человек
почувствует, что нет во всем его организме места, которое бы не ныло, а в
душе нет иного ощущения, кроме безграничной тоски, - вот тогда и выступает
воблушка с своими скромными афоризмами. Она бесшумно подкрадывается к
искалеченному и безболезненно додурманивает его. И, приведя его к стене,
говорит: "Вон сколько каракуль там написано; всю жизнь разбирай - всего не
разберешь!"
Смотри на эти каракули, и ежели есть охота - доискивайся их смысла. Тут
все в одно место скучено: и заветы прошлого, и яд настоящего, и загадки
будущего. И над всем лег густой слой всякого рода грязи, погадок, вешних
потоков и следов непогод. А ежели разбираться в каракулях охоты нет, то
тем еще лучше. Верь на слово, что суть этих каракуль может быть выражена в
немногих словах: выше лба уши не растут. И затем - живи.
Все это отлично поняла вяленая вобла, или, лучше сказать, не сама она
поняла, а принес ей это понимание тот процесс вяления, сквозь который она
прошла. А впоследствии время и обстоятельства усыновили ее и дали широкий
простор для применений.
Все поприща поочередно открывались перед ней, и на всяком она службу
сослужила. Везде она свое слово сказала, слово пустомысленное, бросовое,
но именно как раз такое, что, по обстоятельствам, лучше не надо.
Затесавшись в ряды бюрократии, она паче всего на канцелярской тайне да
на округлении периодов настаивала. "Главное, - твердила она, - чтоб никто
ничего не знал, никто ничего не подозревал, никто ничего не понимал, чтоб
все ходили, как пьяные!" И всем, действительно, сделалось ясно, что именно
это и надо. Что же касается до округления периодов, то воблушка резонно
утверждала, что без этого никак следы замести нельзя. На свете существует
множество всяких слов, но самые опасные из них - это слова прямые,
настоящие.