нном отечестве, установления единообразной точки зрения на все общественные потребности и мероприятия правительства; с другой же стороны - невозможность достижения сей цели..
, но от холодности, с нетерпеливым выражением на бледных и тонких устах, вероятно потому, что человек, который шел за нею с лестницы магазина и нес разные пачки, был слишком тяжел,..
Сначала он толькоприкусывал капризно отдельные травки, но скоро вкус жвачки во рту увлекего, и он по-настоящему вник в корм. И в то же время в его голове теклимед..
Вы читаете «В больнице для умалишенных», страница 17 (прочитано 25%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Упрек этот несказанно огорчил меня. Я так высоко ценил литературную деятельность г. Хволоса, что даже был убежден, что ни одно объявление о распродаже полотен не принадлежит перу его. И вот этот-то высокочтимый деятель обвиняет меня в "развязности", то есть в таком качестве, к которому я сам всегда относился неодобрительно! Оказывается, однако ж, что г. Хволос, бросая в меня своим обвинением, сам поступает с развязностью поистине прискорбною. Оказывается, что он, читая "Дневник", не понял самого главного: что я веду "Дневник" от третьего лица, которого мнения суть выражение мнений толпы, а отнюдь не моих личных. Быть может, г. Хволос думает, что я и у поручика Хватова ночевал, и в международном статистическом конгрессе (в гостинице Шухардина) участвовал, и был судим в Отель дю-Нор по обвинению в политическом преступлении? Если это так, то мне остается только уверить его, что ничего подобного со мною не случилось и что все описываемое в "Дневнике" относится исключительно к тому вымышленному лицу, от имени которого он ведется. Затем, я могу дать г. Хволосу еще следующий полезный совет: прежде нежели обвинять другого в развязности, нужно самому быть как можно менее развязным и ни в каком случае не выступать с обвинениями, не выяснив себе наперед их предмета. Н. Щедрин.}. При входе ростовщика Ваня подмигнул мне одним глазом, как бы говоря: vous allez voir si je suis expeditif! {сейчас увидите, ловок ли я!} - Ну, Брошка (уменьшительное от Иерухима)! вексельная бумага при тебе? Гольденшвейн только воздел руками в ответ, как бы безмолвно протестуя против самого предположения об отсутствии в его кармане вексельной бумаги. - Пятьдесят? - О вей мир! сорок! Как мозно пятдесят! И бумазка пятдесят рублей - нехоросая, фальсивая бумазка! - Вот, mon oncle, судите сами! можно ли поступать с ними иначе, как a la maniere austriaque! {по-австрийски!} Я ему в пятьдесят тысяч вексель пишу, а он из пятидесяти рублей десять отжилить хочет! - Ваня! но это безумство! дать вексель в пятьдесят тысяч и получить за него сорок рублей! Mais vous compromettez ainsi la fortune, qu'en qualite du dernier des Potzeloueif, vous devez transmettre a vos enfants! {Но вы компрометируете таким образом состояние, которое в качестве последнего Поцелуева должны передать своим детям!} Остановись, душа моя! - Не беспокойтесь, mon oncle! Он знает que c'est ma maniere d'emprunter {это моя манера занимать деньги.}. Я ему уж полтора миллиона таким образом должен. Ну, черт с тобой, жид! Давай деньги! - А деньги зе в конторе! Иван Карлыц зе их отобрал! Ваня позвонил; на зов явился сторож.
... На волнах катаются только малыши, но ты доходишь до крайности. Вместо того, чтобы прыгать возле рифа, лучше бы наловил побольше рыбы. Дэниел пристально посмотрел на старого друга и, немного помолчав, произнес: -- Майкл, да ты посмотри вокруг! Наш мир это стая дельфинов, которые ловят рыбу от зари до зари, день за днем. Только и делают, что охотятся. У них просто не остается времени исполнять свои мечты. Они живут, чтобы есть, а не едят, чтобы жить. Голос Дэниела дрогнул, и он заговорил о прошлом: -- Я вспоминаю прежнего, юного и сильного Майкла, который часами любовался волнами и мечтал, мысленно оседлав самый высокий и мощный вал. А сейчас я вижу перед собой трусливого дельфина, не думающего ни о чем, кроме рыбы, потому что он боится своих собственных мечтаний. Но что может быть важнее исполнения мечты, какой бы она ни была? Дэниел снова посмотрел на друга и закончил: -- Майкл, в жизни должна быть мечта, а страх не может стать ей помехой. Майкл смутился, ведь он понимал, что Дэниел прав. Однако мысль о жизни сотканной из мечтаний, была ему совершенно чужда. Он был уже не малыш, и мечты его давно сменились обязанностями. Разве не поэтому он тратил все время на рыбную ловлю? Кроме того, что подумают другие дельфины, если увидят, что он тоже катается на волнах? Времена, когда он прыгал в прибое, были для него неразрывно связаны с детством, которое ушло в прошлое. Порой он подумывал, не прокатиться ли разок, но охота затягивалась на целый день и отнимала все силы, так что Майкл постоянно находил уважительные причины отказаться от развлечения. Он взглянул на Дэниела и заговорил, надеясь, что голос его звучит достаточно убедительно: -- Дэниел, в один прекрасный день ты наконец-то повзрослеешь и начнешь смотреть на жизнь так же, как и остальные члены стаи. Поверь мне. С этими словами Майкл развернулся и исчез. Дэниел был очень расстоен...
