«Дневник провинциала в Петербурге»

}, около которого ютились какие-то поношенные
люди, имевшие вид государственных семинаристов. Один из них объяснял на
французском диалекте вопрос о соединении церквей, причем слегка касался и
того, в каком отношении должна находиться Россия к догмату о папской
непогрешимости. Тут же сидел французский attache, из породы брюнетов,
который ел княгиню глазами и ждал только конца объяснений по церковным
вопросам, чтобы, в свою очередь, объяснить княгине мотивы, побудившие
императора Наполеона III начать мексиканскую войну. Гости сидели и стояли
группами в три-четыре человека, и между ними я заприметил несколько кадыков,
которых видел у Елисеева и которые вели себя теперь необыкновенно солидно. В
следующей комнате мелькали женские фигуры (то были сестры хозяина и их
подруги) вперемежку с безбородыми молодыми людьми, имевшими вид ососов. По
временам оттуда долетал сдержанный смех, обыкновенно сопровождающий так
называемые невинные игры. Я встал около дверей и увидел странное зрелище.
Посредине комнаты стоял старик-француз, который с полупомешанным видом
декламировал:

Petit oiseau! qui es-tu?
{Птичка! кто ты?}

И затем, от лица птички, отвечал, что она - l'envoye du ciel {вестница
неба.}, родилась dans les airs {в воздушном пространстве.} и т. д. Затем
предлагал опять вопрос:

Petit oiseau! ou vas-tu?
{Птичка! куда ты летишь?}

И опять объяснял, что она летит, чтобы утешить молодую мать, отереть
слезы невинному младенцу, наполнить радостью сердце поэта, пропеть узнику
весть о его возлюбленной и т. д.

Petit oiseau! que veux-tu?
{Птичка! чего ты хочешь?}

- Charmant! - восклицала молодая особа, - monsieur Connot! mais
recitez-nous donc quelque chose de "Zaire"!
- "Zaire"! mesdames, - начал мсье Конно, становясь в позу, - c'est
comme vous le savez, une des meilleures tragedies de Voltaire... {Прелестно!
мсье Конно! прочитайте же нам что-нибудь из "Заиры"! - "Заира", сударыни,
как вам известно, одна из лучших трагедий Вольтера...}
Но я уже не слушал далее. Увы! не прошло еще четверти часа, а уже мне
показалось, что теперь самое настоящее время пить водку.
Тем не менее я переломил себя и поспешил примкнуть к группе, в которой
находился хозяин.
- Ваше мнение, messieurs, - говорил он, - вот насущная потребность
нашего времени; вы - люди земства; вы - действительная консервативная сила
России. Вы, наконец, стоите лицом к лицу с народом. Мы без вас, selon
l'aimable expression russe {по милому русскому выражению.} - ни взад, ни
вперед. Только теперь начинает разъясняться, сколько бедствий могло бы быть
устранено, если бы были выслушаны лучшие люди России!
- "Излюбленные", ваше сиятельство! - осклабился какой-то
государственный семинарист.