Вы читаете «За рубежом», страница 10 (прочитано 4%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
«За рубежом»
Эта Франция, этот Париж неразрывно связаны для Салтыкова с воспоминаниями о "нас" -- кружке "людей, -- как писал он в одной из ранних повестей ("Брусин"), -- близких между собою по убеждениям, по взгляду на вещи, по более или менее смелым и не совсем удобоисполнимым теориям, которые они себе составляли". Так возникают на этих страницах тени Петрашевского и других участников этого революционного кружка, к которому какое-то время примыкал и Салтыков. Со значительной долей заострения Щедрин утверждает даже, будто все они тогда "духовно... жили во Франции" и лишь драма Крымской войны привела к тому, что перед их глазами "выступило наружу "свое", вопиющее, истекающее кровью". И даже в постыдные времена Второй империи, при Наполеоне III, Франция воспринималась "растоптанною, но незапятнанною". А в "Силе событий", написанной в черные для нее дни 1870 года, сатирик гневно и саркастически высмеял попытки отрицать огромные заслуги народа, "выработавшего Париж, а в нем и ту арену политических и общественных вопросов, на которую один за другим выступают все члены человеческой семьи": "Бедная Франция!.. Тебя, на которую мир смотрел как на пламя, согревавшее историю человечества, -- тебя, в настоящую минуту, каждый мекленбург-стрелицкий обыватель, не обинуясь, называет собранием "думкопфов" [дураков (нем.)]! И благо ему, этому скромному мекленбург-стрелицкому обывателю. Он получил от тебя все, что ему было нужно. В конце XVIII столетия ты дала ему позыв к свободе; в 1848 году ты дала ему позыв к осуществлению идеи о "великом отечестве"... Покуда ты выдумывала свободу и на свой страх выводила жизнь на почву общественных вопросов, мекленбуржец, не имея надобности изобретать изобретенное, предпочитал "некоторую узость взглядов ширине их". Отблески этой давней любви и симпатии к Франции явственно ложатся на картину первой встречи рассказчика с Парижем, в которой нельзя не заметить постоянного присутствия одного и того же слова: "Солнце веселое, воздух веселый, магазины, рестораны, сады, даже улицы и площади -- все веселое... Веселое солнце льет веселые лучи..." И снова: "веселый Тюльерийский сад, с веселыми группами детей", "веселая масса зелени, в которой... нежится квартал Елисейских полей", "веселые" звуки "веселой парижской улицы"... Какая разница -- не то, что со страной, где "без правила ни на шаг", но даже с унылой берлинской улицей, где царит "какое-то озабоченное, почти вымученное движение"... На парижскую улицу просто тянет, как признавался один из соотечественников писателя, может быть, и потому, что, по замечанию другого, кажется, что "в Париже вот-вот сейчас что-то начнется". И заключает рассказ о первой поездке в Париж краткая зарисовка парижского гарсона, гостиничного слуги, у которого, как и у всех парижан, "работа горит в руках". Заметим, что одно из значений слова "гарсон" -- "мальчик".
... Тут, в Кремле, напоминающем выставку церквей и дворцов, у подножия одного из этих дворцов, стоит маленький трехэтажный домик. Домик этот (вы не заметили бы его, если бы вам не показали) был раньше служебным помещением при дворце; в нем жил какой нибудь царский слуга. Поднимаемся по лестнице. На окнах – белые полотняные занавески. Это три окна квартиры Сталина. В крохотной передней бросается в глаза длинная солдатская шинель, над ней висит фуражка. Три комнаты и столовая обставлены просто, – как в приличной, но скромной гостинице. Столовая имеет овальную форму; сюда подается обед – из кремлевской кухни или домашний, приготовленный кухаркой. В капиталистической стране ни такой квартирой, ни таким меню не удовлетворился бы средний служащий. Тут же играет маленький мальчик. Старший сын Яша спит в столовой, – ему стелют на диване; младший – в крохотной комнатке, вроде ниши. Покончив с едой, человек курит трубку в кресле у окна. Одет он всегда одинаково. Военная форма? – это не совсем так. Скорее намек на форму – нечто такое, что еще проще, чем одежда рядового солдата: наглухо застегнутая куртка и шаровары защитного цвета, сапоги. Думаешь, припоминаешь … Нет, вы никогда не видели его одетым по другому – только летом он ходит в белом полотняном костюме. В месяц он зарабатывает несколько сот рублей – скромный максимум партийного работника (полторы две тысячи франков на французские деньги). У человека с трубкой немного суровое лицо рабочего. Не глаза ли – экзотические, чуть чуть азиатские – придают ему ироническое выражение? Есть у него что то такое во взгляде, в чертах лица, от чего он все время кажется улыбающимся. Или, точнее – постоянно кажется, будто он сейчас рассмеется. Таким же был когда то и тот, другой. Не то чтобы взгляд был немного насмешлив, но глаза постоянно прищурены. Не то чтобы нечто львиное в лице (хотя есть отчасти и это), но выражение тонкого крестьянского лукавства. Он очень часто улыбается и смеется от чистого сердца. Говорит он мало – он, умеющий три часа подряд беседовать с вами по случайно заданному вопросу; умеющий так осветить любую проблему, что в ней не останется ни одной неясной грани...
Полный список электронных библиотек, созданных и поддерживаемых под эгидой Российской Литературной Сети представлен на страницах соответствующих разделов веб-сайта Rulib.net
Спонсоры проекта:
Встраиваемые аудиосистемы от салона Солярис DALI Ikon In Wall для вашего дома.
Информация о литературной сети Принять участие в проекте
Администратор сайта и координатор проекта не несут ответственности за содержание рекламных материалов и информации, размещаемой посетителями, однако принимают все необходимые и достаточные меры для контроля. Перепечатка материалов сервера возможна лишь при обязательном условии ссылки на ресурс http://www.saltykov.net.ru/, с указанием автора материала и уведомлением администрации ресурса о дате и месте размещения.
Проект осуществляется при информационной поддержке IQB Group: создание сайтов и web дизайн, продвижение сайтов и оптимизация сайта.