В том-то и весь ужас мой, что я всё понимаю! Это если хотите знать, то есть если с самого начала брать, то она просто-запросто п..
Самсон. Не от собак этого дома. Нет! Тут я на стену! Катай всех, и мужчин, и баб! Грегорио. И выходит, что ты плох. На стену залезают только трусы...
меренного конституционализма и вполне согласовавшихся с тогдашним общим настроением, Бестужев, популярная фигура которого всем бросалась в глаза, погубил себя несколькими бес..
Вы читаете «Господа ташкентцы», страница 5 (прочитано 1%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Но именно это-то пустое место и дорого нам. Раскольники, современные Петру, - и те лучше были, ибо говорили: мы хотим пахнуть по-своему. Мы же ничего не говорим, а просто-напросто с пустом в пусто лезем. И выходит, что мы тоже пахнем, только пахнем нежилым местом. И вот, недалеко от нас глухая стена. Сапожник начинает смутно понимать, что сколько есть на свете ног, столько же должно быть и сапогов; администратор, судья, финансист догадываются, что сзади их профессий есть нечто, что движется и заявляет о своей конкретности, что требует, чтоб к нему, а не его примеривали. В хаосе безразличия, в котором еще так недавно витал некоторый сам себе довлеющий дух, начинают выясняться отдельные образы, которые с изумлением смотрят на стену, воздвигнутую вековою русскою готовностью. И вспоминается им многострадальная история этой готовности. Вспоминается, как они, бия себя в перси, на целый мир возглашали: мы люди серые, привычные! нас хоть на куски режь, хоть огнем пали, мы на все готовы! Вспоминается, как они суетились, разоряли, громили, жгли - и все это без ненависти, без злобы, даже без мысли, единственно ради похотливого желания доказать, сколь талантлив может быть человек, когда знает, что его за эту талантливость не подвергнут телесному наказанию. "Многое мы совершили, многое претерпели, - говорят они, - а в результате все-таки стена - и ничего более!" Эта стена, однако ж, не с неба свалилась и не из земли выросла. Мы имели свою интеллигенцию, но она заявляла лишь о готовности следовать приказаниям. Мы имели так называемую меньшую братию, но и она тоже заявляла о готовности следовать приказаниям. Никто не предвидел, что наступит момент, когда каждому придется жить за собственный счет. И когда этот момент наступил, никто не верит глазам своим; всякий ощупывает себя словно с перепоя и, не находя ничего в запасе, кроме талантливости, кричит: "Измена! бунт!" Есть три способа избавиться от глухой стены. Первый заключается в том, чтобы признать прихотливыми все требования жизни, которые почему-нибудь нам не по нутру. Это задача очень трудная (едва ли можно отыскать человека, который дал бы уверить себя, что ощущаемые им потребности прихотливы), но если б даже мы решились поддерживать ее, то и тут необходимо прежде всего понимать, в чем заключаются приводящие в затруднение потребности, откуда они пришли и почему могут быть сочтены прихотливыми. Одним словом, необходимы ум и знание. Другой способ (тоже не весьма надежный) заключается в том, чтоб уверить общество, что положение у глухой стены есть самое выгодное для него положение. Этот тезис еще труднее, но и его защитить не невозможно, если есть знание объекта беседы и подготовленность к принятию возражений. Опять-таки знание и ум. Наконец, третий способ представляется в откровенном признании законности вновь народившихся потребностей и в приискании для них правильного исхода.
... На волнах катаются только малыши, но ты доходишь до крайности. Вместо того, чтобы прыгать возле рифа, лучше бы наловил побольше рыбы. Дэниел пристально посмотрел на старого друга и, немного помолчав, произнес: -- Майкл, да ты посмотри вокруг! Наш мир это стая дельфинов, которые ловят рыбу от зари до зари, день за днем. Только и делают, что охотятся. У них просто не остается времени исполнять свои мечты. Они живут, чтобы есть, а не едят, чтобы жить. Голос Дэниела дрогнул, и он заговорил о прошлом: -- Я вспоминаю прежнего, юного и сильного Майкла, который часами любовался волнами и мечтал, мысленно оседлав самый высокий и мощный вал. А сейчас я вижу перед собой трусливого дельфина, не думающего ни о чем, кроме рыбы, потому что он боится своих собственных мечтаний. Но что может быть важнее исполнения мечты, какой бы она ни была? Дэниел снова посмотрел на друга и закончил: -- Майкл, в жизни должна быть мечта, а страх не может стать ей помехой. Майкл смутился, ведь он понимал, что Дэниел прав. Однако мысль о жизни сотканной из мечтаний, была ему совершенно чужда. Он был уже не малыш, и мечты его давно сменились обязанностями. Разве не поэтому он тратил все время на рыбную ловлю? Кроме того, что подумают другие дельфины, если увидят, что он тоже катается на волнах? Времена, когда он прыгал в прибое, были для него неразрывно связаны с детством, которое ушло в прошлое. Порой он подумывал, не прокатиться ли разок, но охота затягивалась на целый день и отнимала все силы, так что Майкл постоянно находил уважительные причины отказаться от развлечения. Он взглянул на Дэниела и заговорил, надеясь, что голос его звучит достаточно убедительно: -- Дэниел, в один прекрасный день ты наконец-то повзрослеешь и начнешь смотреть на жизнь так же, как и остальные члены стаи. Поверь мне. С этими словами Майкл развернулся и исчез. Дэниел был очень расстоен...
