меренного конституционализма и вполне согласовавшихся с тогдашним общим настроением, Бестужев, популярная фигура которого всем бросалась в глаза, погубил себя несколькими бес..
Любовница Однако тыПечален; что с тобою?..
Быстры воды пробежали, Легкий ветер пролетел, Ах! и клятвы те умчали, Как ты верен быть хотел...
Вы читаете «Господа ташкентцы», страница 14 (прочитано 4%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
С одной стороны, судя по непрерывности предостерегающих криков, ему кажется, что в сей пространной веси происходит либеральное столпотворение; с другой стороны, он видит, ясно видит, что вся поспешность здесь заключается в том, чтобы не спешить. А этим временем, помаленьку да потихоньку, адвокаты превращаются в "аблакатов", а земские деятели - в устроителей пикников, закусок и обедов. Подготовки нет, а ремесленность уже проникает всюду. Ремесленность самого низшего сорта, ремесленность, ничего иного не вожделеющая, кроме гроша. Надул, сосводничал, получил грош, из оного копейку пропил, другую спрятал - в этом весь интерес настоящего. Когда грошей накопится достаточно, можно будет задрать ноги на стол и начать пить без просыпу: в этом весь идеал будущего. И с таким-то запасом, с такими-то идеалами Митрофан сбирается в дальний путь и надеется сказать свое новое слово. В ожидании же минуты, когда "слово" назреет, он не на шутку мечтает быть просветителем. Просветительная миссия - это идеал Митрофана, это провиденциальное его назначение. С штофом в руке, с непреоборимым аппетитом в желудке, он мечется из угла в угол, обещая все привести к одному знаменателю (к какому - он сам того не знает) и забывая, что прежде всего ему необходимо себя самого привести к знаменателю просвещения... Молчание - вот единственный ясный результат, который покуда выработала наша так называемая талантливость. Затем, в ожидании того таинственного "нового слова", которому предстоит обновить мир, все-таки остается во всей своей неприкосновенности очень серьезный вопрос: Где ж элементы будущего?
ЧТО ТАКОЕ "ТАШКЕНТЦЫ"?
"Ташкентцы" - имя собирательное. Те, которые думают, что это только люди, желающие воспользоваться прогонными деньгами в Ташкент, ошибаются самым грубым образом. "Ташкентец" - это просветитель. Просветитель вообще, просветитель на всяком месте и во что бы то ни стало; и притом просветитель, свободный от наук, но не смущающийся этим, ибо наука, по мнению его, создана не для распространения, а для стеснения просвещения. Человек науки прежде всего требует азбуки, потом складов, четырех правил арифметики, таблички умножения и т. д. "Ташкентец" во всем этом видит неуместную придирку и прямо говорит, что останавливаться на подобных мелочах значит спотыкаться и напрасно тратить золотое время. Он создал особенный род просветительной деятельности - просвещения безазбучного, которое не обогащает просвещаемого знаниями, не дает ему более удобных общежительных форм, а только снабжает известным запахом. Тот, кто пьет херес tres vieux {очень старый.}, считает себя просветителем относительно того, кто пьет херес просто vieux; {старый.} тот, кто пьет херес vieux, считается просветителем всех, пьющих настойку и водку.
Через час уже мужик ехал широким-широким полем. В нем совершенно терялся и сам мужик, и его лошадь, и телега. Словно муха, ползли эти три существа по тугой дороге, между кособокими вешками, густыми хлебами - и ни эти хлеба и вешки, ни раскаленное небо, ни ослепительно яркое солнце, никто и ничего не подсказывало мужику, что это такое везет он; а он все думает, все это он упорно всматривается в горящую полдневным пожаром даль, не покажется ли там кто-нибудь, кто бы сказал ему, что это такое именно. Зеленый калач пришел к концу, - ничего не осталось делать, как только сидеть и думать, думать и пугаться. Тоска!.. - Надо полагать: штрафные это какие-нибудь? - наконец предположил мужик. - Нонича это пошли все штрафы... Беда! "Это точно!" - тосковали сожженные солнцем хлеба, деревья и травы. - А может, и другое что? - продолжалась мужицкая дума тоскливая. - Может, и набор какой, ведь оно не узнаешь. "Как узнать! - соглашались хлеба, деревья и травы. - Простому, слепому человеку про это никак невозможно узнать". Но не слышит мужик этих голосов тайных, которые редко кто может слышать. Все молчит около него, - и едет он - и тоскует и думает, что как бы в селе на миру, чего доброго, не притаскали его за такие дела всем миром-собором. - Тут как раз на поронцы наскочишь, да еще, пожалуй, полведра велят становить. Нонича на этот счет осторожно!.. Но вот впереди показалась небольшая партия солдат, с ружьями, тяжелыми ранцами, в расстегнутых шинелях, в красных ситцевых нагрудниках, толсто подбитых ватой, У редкого из них не было в руках гармоники, а один из партии так даже играл барыню на самоделковой скрипке и в то же время, несмотря на страшную жару, бойко подплясывал...
