Вы читаете «Невинные рассказы», страница 11 (прочитано 13%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
- Ну, скажите, что ваш добрый генерал? - начал испытывать Максим Федорыч стороною. - Слава богу-с, ваше превосходительство! "Ваше превосходительство" подействовало на Максима Федорыча успокоительно. "Vfis ils sont tres bien eleves ici!" -подумал он и вслух прибавил: - Да, да! он у вас такой деятельный! - Попечение большое имеют, ваше превосходительство! - Ну, и генеральша тоже, она ведь милая? - Дарья Михайловна-с?.. смею доложить вашему превосходительству, что таких дам по нашему месту-с... наше место сами изволите знать какое, ваше превосходительство! - Гм... это хорошо! Ну, и веселятся у вас, бывают собрания, театры, балы? - Как же-с, ваше превосходительство! благородным манером тоже собираются-с... в карты поиграть-с, или в клубе-с... все больше Дарья Михайловна попечение имеют... - Это хорошо! я так скажу, что это один из главных рычагов администрации, чтоб всем было весело! Если всем весело, значит, все довольны - это ясно, как дважды два! К сожалению, не все администраторы обращают на этот предмет должное внимание! - Уж что же хорошего будет, ваше превосходительство, как все, насупившись, по углам сидеть будут. - Ну да, ну да! очень рад! очень рад познакомиться с таким милым и образованным негоциантом. Максим Федорыч заметил, однако, что уж довольно поздно, и потому решился отдохнуть. Но прежде чем отойти ко сну, - до такой степени серьезен был его взгляд на служебные обязанности, - он вынул свою записную книжку, в которой уже были начертаны слова: "строг, но справедлив", "деятелен, распорядителен", и собственноручно сделал в ней следующую отметку: "общежителен и заботится о соединении общества, в чем немало ему помогает любезная его супруга, о которой существуют в губернии самые лестные отзывы".
V
На другой день у генерала Голубовицкого был обед. За обедом присутствовали: Змеищев, Фурначев, Порфирьев, Крестовоздвиженский и прочие сильные мира; кушали также и некоторые молодые люди, но исключительно из числа тех, от которых ничем не пахнет, а именно: Разбитной, Семионович и Загржембович. Из дам присутствовала одна хозяйка дома. Еще накануне Степан Степаныч призвал к себе повара и имел с ним серьезное объяснение. - Завтра у меня гость обедать будет, ты пойми это! - сказал он повару. - Это понять можно, ваше превосходительство, не в первый раз столы готовим! - Ну, что же ты сделаешь? - Горячее суп с кнелью изготовить можно. - Господи! просто, братец, воображения у тебя никакого нет!.. - А то можно и уху сварить. - Суп с кнелью да уха, только и слов! ну, черт с тобой, делай что хочешь! Тем и кончилось совещание, но обед все-таки вышел хороший.
..... Прекраснейший человек, добрый, прямой такой. Граф опустил голову и о чем-то крепко задумался. Иван Крестьянович шел заглянуть в другую комнату, где раскладывался зеленый стол; проходя мимо хозяйки дома, он шепнул ей: "Что это за граф у вас? Я его никогда еще не видал". — Он недавно здесь; он много путешествовал; я не знаю, где он не был: и в Турции, и в Египте, и в Индии... — Ну, кажется, он немного ума навез из своего путешествия... — Он немножко странен, но очень мил и забавен... — Ведь вас, дам, не разберешь! — отвечал Иван Крестьянович с мужиковатостью, которую выдавал за откровенность,— извините,— вы знаете, я человек откровенный... Ну, что тут забавного? Он просто, что по-русски говорится, несет дичь. Вот за чем нынче ездят по чужим землям — все вздор да пустошь... А что же наша партия? — продолжал Иван Крестьянович, обратясь к подходившему старику. — Составлена, составлена, Иван Крестьянович; я шел за вами... — Пойдемте-ка, пойдем на реванж. Между тем за дамским столиком смеялись и толковали различным образом о том, кто может в человеке говорить вместо его самого. — Я совершенно согласен с графом,— сказал барон Кейнезейт, молодой дипломат, на время возвратившийся из-за границы, который вслушивался в слова рассказчика с притворною доверенностью.— В проезд мой чрез Германию только и толков было, что об одной крестьянской девушке, в которой будто говорил человек, умерший лет за 400, и будто бы рассказывал такие подробности о том, что было за 400 лет, которые, казалось, не могли прийти в голову простой крестьянки. — Мои добрые немцы всему этому верили... — А вы видели эту девушку? — спросил граф, мгновенно вышедши из задумчивости. — Нет. Хотел видеть, но мне сказали, что родные ее никого к ней не впускают, что я нахожу очень благоразумным...
