) Ах, я совсем не ту тетрадь взял. (Уходит.) Явление 3 Ваня (входит со сломанным стулом)...
На дворе верный страж дома - большая дворная собака встретила его с униженными ласками; но он взбежал на крыльцо, не заметив даже доброго Бостона...
Так как я с первою почтою тебе отвечаю, то ничего не пишу об Оленине, с которым виделся я вчера только в доме гр. Строганова. Старик Гомер довел старика Строганова до ..
Вы читаете «Невинные рассказы», страница 8 (прочитано 9%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Впрочем, наезды подобного рода весьма редки, потому что провинциальные мужья народ вообще добродушный и, при объявлении им о наряде их жен для предстоящего спектакля, высказывают досаду свою отрывисто и невинно головою. "Ну, пошла пильня в ход! - говорят они, - семь без козырей! Порфирий Петрович - вы что?" Часы бьют семь, и Шомполов достаточно уж увлажнил свои внутренности из графинчика, содержащего в себе настойку, известную под именем ерофеича. Он ходит по сцене и грустит, что случается с ним всегда, когда ерошка-маляр намалюет баканом на лице его итальянский пейзаж с надписью: "Извержение Везувия". От нечего делать он обращается к сторожу. - Меня, брат Михеич, здесь понимать не могут! - говорит он уныло. - Здесь и люди-то, брат, не люди, а так, какие-то сирены, только навыворот: хвост человечий, а стан рыбий... Ну, скажи ты сам: какой же я комик! и сложение и голос - все во мне трагическое!.. тут пахнет убийством, брат, злодеяниями - вот что! Михеич слушает и искоса посматривает на водку. - Что, видно, водочки захотелось? ну, выпьем, брат, выпьем... я добрый!.. Намеднись вот заставили меня Падчерицына играть... теперь Дробинкина! А Надимова небось не дали, а дали его Семионовичу - он, дескать, товарищ председателя! где ж тут справедливость, Михеич? ну, какой я Падчерицын? - Мое, сударь, дело занавес опустить или вот сад на место поставить, - отвечает Михеич. - Что ж это, наконец, будет? ведь я, наконец, к публике прибегну!.. я актер, я настоящий актер!.. Так вот нет же, Михеич! не могу, брат, я к публике прибегнуть, руки у меня связаны!.. жена, брат, шестеро детей! Откажись я играть, так завтра и от должности, пожалуй, отрешат... вот что горько-то! Входят Загржембович и Разбитной. Последний в весьма приятном расположении духа, скачет вдруг обеими ногами на лестницу и мурлыкает куплеты из роли Прындика. - Алоизий Целестиныч! - обращается Шомполов к Загржембовичу, - вы справедливый человек! за что они меня обидели? За что мне Размазню дали, а Надимова отдали Семионовичу? - Вы пьяны, Шомполов, -замечает Разбитной, живописно раскидываясь на диване. - Нет, я не пьян, Леонид Сергеич! я выпил, потому что обижен, а я не пьян! нет, я далеко не пьян... Я хочу сказать, что я актер, настоящий актер, а не затычка! - Ха-ха! "затычка"! Нет, это бесподобно: mais vous etes impayable, mon cher Chompoloff! - Кто меня затычкой зовет? - кричит Шомполов, уже забыв, что он сам наградил себя этим прозвищем. - Кто надо мной смеяться смеет? - Ха-ха! impayable! impayable! - Кто меня затычкой зовет? - продолжает Шомполов, - не хочу я играть Размазню... я Гамлет, я Чацкий, я Надимов, а не Размазня! Приезд Дарьи Михайловны и Аглаиды Алексеевны Размановской полагает конец спору.
... К сему чувству должен обращаться ученый, а тем более поэт; ученый, обращающийся к сему чувству, поэтизирует науку, поэт делается предвещателем. Может быть, если бы люди, сбросив с себя оковы всех своих мнений, предались сему нравственному инстинкту, тогда бы они, как разные звуки, могли составить общую гармонию; может быть, оттого тщетно мы хотим построить наши Науки, Искусство, Общество, что не хотим знать этого естественного камертона. Может быть, человек знал его и удалился от него или, лучше сказать, развивая другие свои способности, оставил нравственный инстинкт в забытии. Может быть, так и надлежало: может быть, существует порядок, в коем постепенно должны были развиваться силы человека; до времен И. Христа инстинкт был совершенно забыт; его появление современно земному странствованию спасителя. Сие направление отразилось в изменении древних кровожадных и преступных систем, в возвышении искусства музыки на степень духовную и предпочтительно пред пластическими искусствами. (Различие между музыкой древней и новой. {4} Различие в понятиях о древней языческой и христианской добродетели).
-----
Нравственный инстинкт требует развития, как всякая другая сила человека; удивляются, отчего поэзия ныне ослабевает в действии своем на общество? Но есть ли у нас особое воспитание для поэтов? Общество образует чиновников, воинов, правоведов, ремесленников - но для поэта нет воспитания. Душа его не сохраняется в той независимой чистоте, которая может нас довести до высшего развития нравственного инстинкта; есть такие ощущения в душе человека, которые действуют на всю душу симпатически и как бы отнимают у нее одну или две из сфер ее деятельности, как капля опиума, принятая в желудок, дает превратное действие мозговым органам...
