Вы читаете «Пошехонская старина. Окончание», страница 7 (прочитано 3%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Жених приехал. Входит рослый мужчина, довольно неуклюже сложенный. Он в мундире военного министерства с серебряными петлицами на высоком и туго застегнутом воротнике; посредине груди блестит ряд пуговиц из белой латуни; сзади трясутся коротенькие фалдочки. Нельзя сказать, чтоб жених был красив. Скорее всего его можно принять за сдаточного, хотя он действительно принадлежит к старинному дворянскому роду Стриженых, который в изобилии водится в Пензенской губернии. Несмотря на то, что Стрелков заявил, что Стриженому сорок лет, но на вид ему добрых пятьдесят пять. Лицо у него топорное, солдатское, старого типа; на голове накладка, которую он зачесывает остатками волос сзади и с боков; под узенькими влажными глазами образовались мешки; сизые жилки, расползшиеся на выдавшихся скулах и на мясистом носу, свидетельствуют о старческом расширении вен; гладко выбритый подбородок украшен небольшим зобом. Словом сказать, произведенное им на матушку впечатление далеко не в его пользу. И стар, да, пожалуй, и пьющий, сразу подумалось ей. - Федор Платонов Стриженый! - рекомендуется он, останавливаясь перед матушкой и щелкая шпорами. - Милости просим, Федор Платоныч! Вот мой муж... а вот это брат мой. - С братцем вашим мы уже знакомы... Мужчины пожимают друг другу руки. Гостя усаживают на диван рядом с хозяйкой. - Мы, кажется, по Николе Явленному несколько знакомы, - любезно начинает матушка разговор. - Поблизости от этой церкви живу, так, признаться сказать, по праздникам к обедне туда хожу. - А какие там проповеди протопоп говорит! Ах, какие это проповеди! - Как вам сказать, сударыня... не нравятся мне они... "Блюдите" да "памятуйте" - и без него всем известно! А иногда и вольнёнько поговаривает! - Чтой-то я как будто не замечала... - Намеднись о мздоимцах начал... Такую чепуху городит, уши вянут! И, между прочим, все вздор. Разве допустит начальство, чтоб были мздоимцы! - Ну, тоже со всячинкой. - Не смею спорить-с. Вы, Василий Порфирыч, как полагаете? - Един бог без греха, - скромно отвечает отец. - Вот это - святая истина! Именно один бог! И священнику знать это больше других нужно, а не палить из пушек по воробьям. - Ну, а вы как? службой своей довольны? - вступает в общий разговор дядя. - Слава богу-с! Обиды от начальства не вижу, а для подчиненного только это и дорого. - И "ак еще дорого! именно только это и дорого! - умиляется матушка. - Мне сын из Петербурга пишет: "Начальство меня, маменька, любит, а с этим я могу смело смотреть будущему в глаза!" - Именно так-с. Только, доложу вам, скучненька моя служба. Мука да крупа, да горох-с... - Нет, что ж, что и горох... Смотря по тому, какого качества и почем, - резонно замечает дядя.
... Скрестить, упереть в бока, опустить; уцепиться пальцами за краешек сиденья, положить руки на бедра, или закинуть их за голову, или сплести пальцы на животе - таковы (со всеми возможными вариациями и промежуточными стадиями) основные вполне приемлемые позиции для рук, для ладоней и пальцев, и если я перевожу их из одной в другую, то данное перемещение не есть проявление нервозности или, по крайней мере, уже не есть - после первой полудюжины моих с Доктором встреч; это скорее признание того факта, что, когда перед тобой множество равно желанных возможностей, ни одна из них, буде ты отдашь ей предпочтение, надолго тебя не устроит перед лицом остального, равно желанного множества, хотя по сравнению с любой другой возможностью, если брать по отдельности, она ничуть не хуже. Мне вдруг сейчас пришло в голову (то есть в 7.55 вечера, во вторник, 4 октября 1955 года, когда я все это пишу, наверху, в спальном блоке), что если принять последнее наблюдение за метафору, то как раз и выйдет история моей жизни в одной фразе - если быть точным, в последнем члене двойного номинативнопредикативного выражения, являющегося, в свою очередь, второй независимой частью этого более чем замысловатого сложносочиненного предложения. Ну, убедились, я и в самом деле преподавал грамматику. Оно, в общем-то, и не предполагалось, что вы будете чувствовать себя свободно в Комнате Директив и Консультаций, потому что, в конце концов, вы приходили сюда не расслабляться, а за советом. Чувствуй вы себя совершенно свободно, советы Доктора вы стали бы принимать этак между делом, с ленцой, вроде как завтрак, который вам приносит в постель облаченный в ливрею слуга, то есть излишне критично - это взяв, а то отодвинувши в сторону, и ели бы столько, сколько вам хочется, не больше и не меньше...
