Напившись чаю и отдохнув, она вышла погулять. Солнце уже село. От монастырского цветника повеяло на княгиню душистой влагой только что политой резеды, из церкви донеслось тихое пение мужск..
ние — или, как это еще назвать, не знаю, — произошло совершенно мгновенно, потому что моя голова еще кружилась от последнего, смертельного виража, а в ушах еще стоял гул мотора, когда я отк..
But when the fight was fought and won, And there was Peace as still as Death On everything beneath the sun. Just as I starte..
Вы читаете «Пошехонская старина. Окончание», страница 9 (прочитано 4%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
В руках у него большая коробка конфект. - Барышне-с! - презентует он коробку сестрице, - от Педотти; сам выбирал-с. - Какой вы, однако ж, баловник! Еще ничего не видя, а уж... Сейчас видно, что дамский кавалер! Наденька! что ж ты! Благодари! - Мерси, мсьё. - Помилуйте-с! за счастье себе почитаю... По моему мнению, конфекты только для барышень и приготовляются. Конспекты, духи, помада... вот барышня и вся тут! - Это справедливо. Дети ведь еще, так пускай сладеньким пользуются. Горького-то и впереди испытать успеют. - Зачем же-с? Можно и без горького жизнь прожить! - Да так... - Позвольте вам доложить: если барышня приличную партию себе найдет, то и впереди... отчего же-с! - Ну, дай бог! дай бог! - А вы, мсьё, бываете у главнокомандующего? - Всенепременно-с. На всех торжественных приемах обязываюсь присутствовать в качестве начальника отдельной части. - А на балах? - И на балы приглашения получаю. - Говорят, это что-то волшебное! - Не знаю-с. Конечно, светло... ну и угощенье... Да я, признаться сказать, балов недолюбливаю. - Дома оставаться предпочитаете? - Да, дома. Надену халат и сижу. Трубку покурю, на гитаре поиграю. А скучно сделается, в трактир пойду. Встречу приятелей, поговорим, закусим, машину послушаем... И не увидим, как вечер пройдет. - Вот женитесь; молодая жена в трактир-то не пустит. - Неизвестно-с. Покойница моя тоже спервоначалу говорила: "Не пущу!", а потом только и слов бывало: "Что все дома торчишь! шел бы в трактир!" Матушка морщится; не нравится ей признание жениха. В халате ходит, на гитаре играет, по трактирам шляется... И так-таки прямо все и выкладывает, как будто иначе и быть не должно. К счастью, входит с подносом Канон и начинает разносить чай. При этом ложки и вообще все чайное серебро (сливочник, сахарница и проч.) подаются украшенные вензелем сестрицы: это, дескать, приданое! Ах, жалко, что самовар серебряный не догадались подать - это бы еще больше в нос бросилось! - Чайку! - потчует матушка. - Признаться сказать, я дома уж два пуншика выпил. Да боюсь, что горло на морозе, чего доброго, захватило. Извозчик попался: едет не едет. - А вы разве своих лошадей не держите? - Не держу-с. Целый день, знаете, в разъездах, не напасешься своих лошадей! То ли дело извозчик: взял и поехал! Час от часу не легче. Пунш пьет, лошадей не держит. Но матушка все еще крепится. - Вы с чем чай пьете? с лимончиком? со сливочками? - С ромом-с! Нынче коньяк какой-то выдумали, только я его не употребляю: горелым пахнет. Точно головешку из печки пронесли. То ли дело ром! - Знатоки говорят, что хороший ром клопами должен пахнуть, - замечает дядя.
... Мои мысли сразу же завертелись, но не вокруг наших эмоций по отношению к происходящему, а вокруг 120 000 зрителей, приглашенных VIP, прессы, агентов безопасности, воздушных диспетчеров (мне удалось договориться насчет отмены взлетов и посадок в Национальном аэропорту во время инаугурационной речи президента) и всех остальных, кто ждал начала церемонии, грозившей превратиться в кошмар. - Вы говорили с ним? - Говорил, - ответил вновь избранный президент. - Он сказал, что у него болит спина, что он устал, что на улице холодно и что сегодня ему не хочется никуда двигаться. - А-а-а... - выдохнул я, не зная, какие подобрать слова. - Он был очень мил. И даже сказал, мол, он надеется, что не причиняет мне неудобств. - Понятно. А он не сказал, когда ему захочется выйти отсюда? - Сказал. Весной. - Весной... Несколько недель у меня ушло на составление плана инаугурационных торжеств. Я продумал все, включая вывоз 2800 фунтов лошадиного навоза,- неизбежной неприятности во время парада. Но такое мне не приходило в голову. Миссис Рейган и Джим Нотт, полномочный начальник штаба президента Рейгана, находились в Овальном кабинете и пытались уговорить президента одеться. В это утро он не желал вылезать из пижамы. Вновь избранный президент Такер повернулся к собравшимся и тихо произнес: - Господа, наверное, нам придется обсудить сложившиеся обстоятельства без свидетелей. Почему бы нам не перейти в зал совещаний? Пока мы все спускались на первый этаж в Западном крыле здания, министр обороны Р. Ганнибал Баудитч пробормотал себе под нос, но довольно громко: - Раскомандовался, будто он уже президент. "Отлично",- подумал я. Переходный период оказался нелегким. Восемь человек, представители Рейгана и Такера, заняли места вокруг гладкого белого стола из ясеня. Здесь всегда возникало ощущение, будто находишься в банковском подвале. Шипящий звук, исходивший от пола, защищал зал от прослушиваний...
