Поэтому тот факт, что жена, фонарь-гифу и представленная этим фонарем японская культура гармонически сочетались у него в сознании, отнюдь не был ему неприятен...
.. - Вы не хотите остановиться и выслушать меня? - Да-да. - Тогда сделайте одолжение и посмотрите вокруг. - Я? - Да. - Здесь?..
внимание на то, что влекло его к себе с особенной силой, как человека и поэта народного по преимуществу, начиная от природы, которую он подверг такому осязательному анализу, ..
Вы читаете «Господа Головлевы», страница 13 (прочитано 6%)
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин
Сослать его разве в Суздаль-монастырь? - Но кто ж его знает, полно, если ли еще этот Суздаль-монастырь, и в самом ли деле он для того существует, чтоб освобождать огорченных родителей от лицезрения строптивых детей? Сказывают еще, что смирительный дом есть... да ведь смирительный дом - ну, как ты его туда, экого сорокалетнего жеребца, приведешь?" Одним словом, Арина Петровна совсем растерялась при одной мысли о тех невзгодах, которые грозят взбудоражить ее мирное существование с приходом Степки-балбеса. - Я его к тебе в вотчину пришлю! корми на свой счет! - пригрозилась она бурмистру, - не на вотчинный счет, а на собственный свой! - За что так, сударыня? - А за то, что не каркай. Кра! кра! "не иначе, что так будете"... пошел с моих глаз долой... ворона! Антон Васильев повернул было налево кругом, но Арина Петровна вновь остановила его. - Стой! погоди! так это верно, что он в Головлево лыжни навострил? - спросила она. - Стану ли я, сударыня, лгать! Верно говорил: к старухе пойду хлеб всухомятку есть! - Вот я ему покажу ужо, какой для него у старухи хлеб припасен! - Да что, сударыня, недолго он у вас наживет! - А что такое? - Да, кашляет оченно сильно... за левую грудь все хватается... Не заживется! - Этакие-то, любезный, еще дольше живут! и нас всех переживет! Кашляет да кашляет - что ему, жеребцу долговязому, делается! Ну, да там посмотрим. Ступай теперь: мне нужно распоряжение сделать. Весь вечер Арина Петровна думала и наконец-таки надумала: созвать семейный совет для решения балбесовой участи. Подобные конституционные замашки не были в ее нравах, но на этот раз она решилась отступить от преданий самодержавия, дабы решением всей семьи оградить себя от нареканий добрых людей. В исходе предстоящего совещания она, впрочем, не сомневалась, и потому с легким духом села за письма, которыми предписывалось Порфирию и Павлу Владимирычам немедленно прибыть в Головлево.
x x x
Покуда все это происходило, виновник кутерьмы, Степка-балбес, уж подвигался из Москвы по направлению к Головлеву. Он сел в Москве, у Рогожской, в один из так называемых "дележанов", в которых в былое время ездили, да и теперь еще кой-где ездят мелкие купцы и торгующие крестьяне, направляясь в свое место в побывку. "Дележан" ехал по направлению к Владимиру, и тот же сердобольный трактирщик Иван Михайлыч вез на свой счет Степана Владимирыча, взявши для него место и уплачивая за его харчи в продолжение всей дороги. - Так уж вы, Степан Владимирыч, так и сделайте: на повертке слезьте, да пешком, как есть в костюме - так и отъявитесь к маменьке! - условливался с ним Иван Михайлыч.
... Это деление всегда одинаково присуще человеку -- на низшей ступени знания (для дикого), сколько и на высшей (для ученого). Без этого деления нельзя мыслить.
Между прочим в известных людях [и] собраниях людей мы часто видим желание вырваться из этого неизбежного закона раздвоения всего существующего. Мы видели и видим людей, ложно и произвольно предполагающих жизнь, одушевляющих мертвую природу -- {грозу, бурю, море), старающихся подчинить мертвое законам живого, и наоборот, видим людей, старающихся подчинить живое закону мертвого (Зач: законы неживого мира не имеют влияния на мир живой, и часто будут не в силах отделить ясно единицы живых существ друг от друга и от мира неживого)
В положении первых находятся дикие народы, (приходящие постоянно в столкновение с мертвыми силами и вследствие того) для единства понимания придавшие жизнь морю, грозе, идолам; и в положении вторых находятся ученые натуралисты нашего времени, для единства понимания отрицающие на живое и мертвое и старающиеся объяснить все живое из законов мертвого.
Различие между ученым и диким состоит (только) в том, что дикий, зная законы мира живого, но не зная (общих) законов мира неживого, предполагает, что во всех явлениях мира проявляются силы живых существ. Ученый же (Зачеркнуто: будет ясно видеть и в силах доказать), зная законы мира неживого и не зная или не желая знать законы мира живого, предполагает, что всякое явление мира живого есть только последствие общих законов неживого, (что (точнее сказать) каждое живое существо есть только результат воздействия законов неживого на это объединенное существо; но явление объединения будет для него так же, как и для дикого, несомненное данное, ничем не объяснимое.)
Я очень хорошо знаю, что новая школа мыслителей (Зач.: не останавливается перед этим вопросом, а принимает явление объединения живого (органического), как что то не требующее никакого объяснения, и в мире живого отыскивает законы, руководящие живым) не признает за собой этого недостатка...
